Своенравная невеста - Страница 18

– В ней нет ничего особенного. – Кристиан пожал плечами.

– Нет, есть. За ней стоит тяжелый труд, настойчивость и мужество. Рокко рассказывал мне, что ты попал в Колумбийский университет благодаря стипендии. Этого достаточно, чтобы понять, как тяжело тебе пришлось потрудиться, чтобы добиться своего нынешнего положения.

– Каждому человеку приходится пройти через испытания, в какой бы семье он ни родился, – тихо сказал Кристиан и постучал в стекло, отделявшее салон от кабины. Машина остановилась. – Что ж, отсюда пойдем пешком.

Таверна оказалась точно такой, о какой мечтала Алессандра. Расположенная вдали от людных улиц, с мраморными столиками, покрытыми клетчатыми скатертями, она была забита народом. В зале какой-то человек играл на аккордеоне, но мелодию заглушал гомон голосов. На стенах были в беспорядке развешаны фотографии знаменитостей, повсюду стояли пустые винные бутылки с втиснутыми в них оплывшими свечами.

Едва Алессандра успела подумать, что в этой тесноте им не удастся найти столик, как перед ними возник лысеющий мужчина лет шестидесяти в белом переднике, обтягивающем неправдоподобно огромный живот. Взволнованно восклицая что-то по-гречески, он прижал Кристиана к себе, расцеловав в обе щеки. Сделав шаг назад, Кристиан обнял ее за талию.

– Миколай, это Алессандра. – Он повернулся к ней: – Agapi mou, Миколай не говорит ни слова ни по-английски, ни по-итальянски.

Миколай, игнорируя протянутую руку, оторвал ее от Кристиана и сжал в объятиях, а затем энергично потрепал ее по волосам, как ребенка. Тут же он провел их к неизвестно откуда взявшемуся маленькому столику у дальней стены. Пододвинув ей стул, Миколай суетился вокруг нее, пока не убедился, что ей действительно удобно – насколько это возможно в подобной тесноте. Положив перед ней запаянный в пластик лист с меню, он вновь довольно взъерошил ей волосы и нырнул в толпу посетителей.

Кристиан сел напротив нее. Его ноги плотно прижались к ее. Она ждала, что он отодвинется, пока не поняла, что в этой тесноте ему просто некуда деться. Она огляделась, пытаясь не думать о жаре, охватившем ее от этого соприкосновения:

– Какое чудесное место!

– Тебе нравится? – недоверчиво спросил он.

Алессандра кивнула:

– Именно так я представляла себе греческий ресторан. Здесь чувствуется энергия. В шикарных заведениях такого нет.

– Знаешь, что здесь лучше всего? Не считая еды, конечно? – Он с прищуром посмотрел на нее. – Здесь нет ни одного туриста. Сюда ходят только местные.

– Только не говори, что это заведение тоже принадлежит тебе!

– Нет, здесь хозяин – Миколай.

– Здесь всегда так людно?

– Всегда.

Алессандра попыталась прочесть меню, но оно было на греческом.

– Рекомендую stiffado, – пришел ей на помощь Кристиан. – Это говядина, тушенная в вине и томатном соусе. И тушеные цуккини тоже неплохи.

– А можно я возьму и то и другое?

– Все что угодно, – рассмеялся он. – Здесь все вкусно.

– Ты здесь что-нибудь пробовал?

– Все, что есть в меню. По сто раз.

– Неудивительно, что Миколай встречает тебя как блудного сына.

Раньше, чем он успел ответить, перед ними вырос официант.

– Давай, я для начала закажу набор meze? – предложил Кристиан.

– Ты знаешь, что здесь лучше взять, – улыбнулась Алессандра.

Шумная, теплая атмосфера таверны быстро сняла напряжение, от которого она не могла избавиться с тех пор, как узнала о своей беременности.

Она не представляла, что именно он заказывает. Официант, сделав пометки в блокноте, исчез, и его место немедленно занял Миколай, державший в одной руке графин с вином, а в другой – кувшин воды со льдом.

– Будешь вино? – спросил Кристиан.

– Нет, я буду воду, – улыбнулась она. – Кстати, как ты познакомился с Миколаем? Он явно относится к тебе не только как к постоянному клиенту.

– Я знаю его с детства.

– Друг семьи?

– Что-то в этом роде.

В глазах Алессандры вспыхнуло любопытство.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы с матерью жили у него, в комнате на чердаке. – Он явно не желал распространяться на эту тему.

Но Алессандра не отставала:

– Вы жили здесь на чердаке?

– Да. Они с матерью с детства дружили. И когда нас выгнали из квартиры, Миколай с женой пустили нас к себе на чердак.

– Вы жили вдвоем в одной комнате? – нахмурилась она.

– Да.

– Трудно, наверное?

– Ты не представляешь – насколько, – резко отозвался он.

В то время Миколай едва зарабатывал на жизнь себе и своей семье. Если бы не его доброта, Кристиану с матерью пришлось бы жить на улице. В качестве платы за жилье мать работала у него на кухне, получая свою долю чаевых. Это было все, что Миколай тогда мог себе позволить.

Когда Кристиан заключил свою первую большую сделку, заработав на ней сто тысяч долларов, он тут же отослал Миколаю чек на половину суммы.

Сейчас, вспоминая те годы, он понимал, что бедность не была для него главной бедой. Тяжелее всего было жить вместе с матерью, слушая ее бесконечные злобные реплики.

– Ты когда-нибудь видел отца? – спросила Алессандра.

– Нет. Он ушел, когда я был младенцем.

Облокотившись о стол, она положила подбородок на сцепленные пальцы.

– Наверное, это тоже было трудно?

– Для матери – да, но не для меня. Ведь я его со всем не помню.

Сейчас он не желал думать о нем. Но в детстве мысль об отце преследовала его неотступно. Он выспрашивал о нем у матери, а поскольку ее мнение об отце было совсем не лестным, предпочел сам выдумать его образ. Его отец был супергероем, улетевшим спасать далекую галактику. А когда он ее спасет, непременно вернется к ним, на чердак, и выручит их с матерью из беды.